В самом низу лежал Город, построенный задолго до нашей эры. Его бежевые камни спускались в самое море и исчезали в нём. Или тихо отдыхали на прибрежном песке. А выше стояли фундаменты стен и домов, гробницы и развалины театра.
От них, как тысячи лет назад, веяло покоем и самодостаточностью, расслабленной гордостью абсолютно уверенных в себе людей, которым не надо было производить ни на кого впечатление. Которые строили, работали и создавали прекрасное для самих себя.
Давно покинутый людьми Город продолжал быть похожим на матёрого леопарда, отдыхающего на морском берегу. А тени листьев в перемешку с солнечными зайчиками пробегают по пятнам шкуры…
Покой и воля, ощущавшаяся в камнях Города, напоминала о его далёких северный братьях. Русских Городах с белокаменными церквями, смотрящимися в серые волны. Как поседелые матёрые медведи, отдыхающие на волховских лугах и опушках, где далеко вокруг не было им равных. По которым, как и по Понту Евксинскому, ходили их корабли. То в буйные набеги, то ради мирной торговли, когда зерном и салом, а когда и мудрыми книгами…
Общались братья по историческим меркам недолго, но плодотворно, перед принятием Святого Крещения северянами и после. Потом этот мир погиб под ударами пришельцев от Великой стены с востока. И примерно в одно время на разных берегах. Погибнет с достоинством, как старые хищники и старые деревья.
Уже в новом мире приходили сюда для набегов и торговли с османскими подданными другим народом уцелевшие наследники северян – вольные казаки.
А за ними, после войн и миров, – Российская империя с белопарусными фрегатами, летящими над морем как облака, и баркасами рыбаков. Лихими матросами, железными офицерами и хитроумными контрабандистами. Они оставили на берегу крепости, причалы и прибрежные посёлки.
Жизнь становилась размеренней, богаче и мудрее. К морякам, рыбакам и контрабандистам прибавились отдыхающие. Одними из первых были писатели и учёные. Они строили бежевые, желтовато- серо-белые особняки, похожие на камни древнего Города. У них были просторные веранды иногда – глубокие погреба, где зрело вино. Учёные и писатели тех времён могли привлечь всех остальных к полезным делам. Появлялись ботанические сады, винодельни и библиотеки, новые дома и прогулочные дорожки. Людей у моря становилось всё больше.
Но всё это оказалось не надолго. Дачники с недоумением толпились у недавно отстроенной почты, читали странные газетные заголовки и телеграммы. Кто-то поспешно уезжал, кто приезжал с детьми собачками и коробками.
А потом к берегу стали приставать баркасы с мрачными вооруженными мужиками. А в лесу кто-то в кого-то стрелял. Вооруженные люди иногда ходили и по дачам. Иногда этом стреляли, при встрече у почты полушепотом говорили «Убили таких-то». Потом ненадолго стихло, наступило подобие прежнего порядка.
Потом на берег выкатились остатки разбитой армии. Одни спешно погрузились и исчезли в морской дали вместе счастью дачников. Другие сдавались армии победившей и разбредались по концентрационным лагерям или другим военным фронтам. Кого-то постоянно искали и расстреливали.
Потом всё притихло, к уцелевшим дачникам присоединились некоторые вернувшиеся или новые. Во многих домах разместились невиданные ранее конторы и учреждениями. Вновь торговали фруктами и вином. Часть местных жителей государство начало учить их родным языкам. Над чем они посмеивались и шли торговать вином и фруктами.
Потом местных жителей поголовно стали загонять в рыболовецкие и вноградарские колхозы. Кого-то арестовали и выслали. Дачи тоже становились коллективными, превращались в пансионаты и дома отдыха. Под них вначале забирали старые личные дачи, а потом стали строить и особые здания, большие и белые…
. Потом и рыбаки, и отдыхающие, проходя мимо уличного репродуктора, могли идти дальше. Постояв, вдруг начинали спешить. На почту, домой или прямо в ближайший военкомат…
Берег затих и опустел. Потом тишину стали рвать разрывы и вой самолётов, особенно если поблизости «работали» пикирующие бомбардировщики. Сначала это доносилось со стороны моря, а потом и из-за гор. С которых иногда приходили оборванные и усталые солдаты. У причалов швартовались торпедные катера, по возможности тихо и незаметно. Катера были маленькие и быстрые, а моряки – иронично отчаенными. Катера далеко не всегда возвращались из рейдов. Оставшиеся в живых не изменяли морскому форсу и продолжали работать как положено.
Вскоре фронт пошёл на север и запад. На море тоже становилось тише…
Война подошла к концу и жизнь постепенно оттаяла. Но людей с орденскими планками, часто без рук или ног, десятилетия можно было видеть в местных санаториях и домах отдыха. Особенно специализированных. Тех, кто был там, откуда до берега доносился грохот, вой и визг разрываемого воздуха…
Шли спокойные годы. Строились новые санатории и дома отдыха. Сначала – ампирно классические, потом всё более модерновые, намекающие на космические станции и круизные лайнеры. Больше стали торговать вином, фруктами и шашлыком, теперь больше в кафе и магазинах. Постепенно стал ощущаться недостаток «всего этого», несоответствие растущим аппетитам. Под летним солнцем выстраивались очереди…
Юные пионеры организованно ходили от лагеря к морю и обратно. Приезжали учёные и кинемотографисты, инженеры-конструкторы и колхозники. Узбеки в халатах и кубанские казаки. Одинокие мужчины и женщины искали и находили романтические приключения. Люди, уважаемые в известной среде, периодически чистили их карманы и гостиничные номера.
Многие, особенно люди «посложнее», за выпивкой ругались и рассказывали анекдоты, томились об ином, далёком и небывалом. Не нравились очереди и недостаток, воры и пионеры. И особо – ощущение огороженного тупика…
. На дачах прежнего мира, если ими когда-то владели учёные или писатели, порой создавали музеи, вешали мраморные доски, таблички с извещением о памятнике культуры. Но это делали не всегда и не полностью. Иногда там музей соседствовал с прачечной, пищекомбинат – с жилой квартирой.
Но древний Город раскапывали активно, при нём рос музей и бродили туристы…
Потом страна расформировалась и разъехалась. Побережье притихло. Сплошная «сфера
отдыха и досуга» распалась на острова тяжкого разгула и ужавшейся прежней жизни, в основном – детских лагерей. Многое вообще закрылось и опустело.
На побережье приезжали совершенно разные люди, сторонящиеся остальных и с недоумением глядящие друг на друга. Периодически кого-то убивали или насиловали. Кто-то гулял с надрывом и шумом, кто-то тихо останавливался в затишке, кто-то строил дом за забором.
Одним из них был то ли Виталий, то ли Василий. Который раньше якобы лазил по карманам добропорядочных отдыхающих. Теперь он выстроил особняк из гладкого заграничного кирпича с причудливой резной бело- красно верандой. У ворот которого останавливались дорогие «иномарки», слышались громкая музыка.
Участок Василия / Виталия рос вглубь и вширь, строились гаражи и флигели и ещё что-то, с грандиозно-неуклюжим фундаментом.
Потом «в усадьбе» перестал появляться кто-либо. Одни говорили, что хозяина убили, другие – что посадили. Третьи – что он построил усадьбу в два раза больше и красивее, но на Мальорке или в Майами. И живёт там хорошо и спокойно, не то, что местный суетливый планктон.
В любом случае, особняк уже смотрелся недомузеем, а фундамент – археологической достопримечательностью.
Раскопки в это время затихли, а музеи опустели. Впрочем, повесили новые мемориальные доски и требовали открытия новых музеев. В честь бывших «врагов советской власти». В чём никто особо не усердствовал.
В очередное «новое время» в части зданий разной степени старости сделали «евроремонт». И стали вновь пускать отдыхающих. Которых было умеренно много из –за доступности «Турции и Египта». Из-за «евроремонта» в некоторых старых зданиях случались скандалы по причине уничтожения исторических интерьеров и много чего другого.
Древний Город снова стали копать, на сей раз на средства отечественных и зарубежных спонсоров, что преподносилось с большой помпой и шумом. В «музейном и историческом пространстве стали чаще появляться ролевики и реконструкторы. В более «попсовых» местах - аниматоры, наряженные зверюшками.
Построили новые супер- и минимаркеты, бензоколонки. Гостиницы, сшитые из гипсокартона.
Занялись долгостроями прежних эпох и создали немало новых. Некоторые долгострои разбирали и продавали на стройматериал, вокруг других строили заборы. Их потом нередко перепродавали, долгострои - отдельно, заборы отдельно. В других местах вставляли пластиковые двери и окна. И опять продавали. Или они просто стояли под охраной. Охранники становились моложе и крепче, обрастали формой, стильной и суровой.
