Авторы

Снова вернемся к Москве. Ей будет посвящена отдельная глава книги, в которой и Лермонтов и Рубцов будут восхищаться Первопрестольной. Не менее прославлена и другая косинская Святыня – Икона Святителя Николая Чудотворца (стоит упомянуть здесь о чудом уцелевшей Образе Николая Чудотворца на Никольской башне Кремля). Косинский Никольский Образ был дивно обретен на волнах Святого озера в глубокой древности. Один коммунист в безбожном раже выколол на Косиновской Иконе Святителя Николая. На другой день святотатец потерял телесное зрение, но зато прозрел духовно. Он понял, за что осужден и терпит наказание. Двадцать лет ходил кающийся по монастырям в поисках прощения и получил его после молитвы пред Моденской Чудотворной Иконой. Из этой явно не таинственной истории более чем очевидно следующее, что судит людей не Бог, а сам человек подвергает себя либо наказанию, либо оправданию. Не соверши святотатец задуманного, ничего такого с ним бы ни случилось. Не что-то в этом же смысле совершено и Лермонтовым, когда он, узнав, что убийцы Пушкина чуть не оправдываемы «высшим» обществом, преспокойно благоденствуют, ни в чем не раскаиваясь, а многодетная семья Пушкиных обречена на новые страдания, решил вывести всех, кто стоял за умышленным убийством первого поэта России, кто «жадною» (до новых отличий, наград и званий) «толпой стоял у трона», был «палачом» гения и его всемирной славы, кто «таился под сенью» человеческого «закона» и правосудия, то решил их, как говорят в народе нашем, «вывести на чистую воду» Божией Правды, «за ушко да на солнышко». Поэт не стал молчать, хотя понимал, что наверняка немедленно последуют контрмеры. В этом и состоит особый подвиг не молчания великого поэта в условиях, когда перед явными и тайными преследователями христианского поэта Пушкина и суд, и правда, все от человеков молчало. Никто не хотел связываться с тайными разрушительными силами, которые в то время уже вовсю вели работу против Самодержавной России. Воин-Лермонтов решил вызвать огонь на себя, чтобы торжествовало не попрание русской речи и Святости, но Русь Слова и Духа.  Так что Лермонтов – это самый настоящий и великий Герой нашего времени и России! «На смерть поэта» потому так и любимо народом нашим, что в этом пророческом стихотворении поэт Лермонтов изобличил подлое и коварное зло, прячущее свой звериный рыкающий вид под тогой псевдомиротворения, псевдоблагодеяния и притворной, лицемерной веры в Христа. Зло не избежит Суда Божиего и высшей справедливости. Хотя Бог более милосерд, чем строг даже к самым «крутым» грешникам, все же злонамеренно ненавидящие Бога не останутся вне осуждения. Евангелие прямо вещает о двух видах воскресения человека из мертвых – воскресении осуждения и воскресении оправдания. Любящие Бога не примут суд, хотя на земле они зачастую гонимы людьми и даже умертвляемы ими за приверженность Закону Божию, а не постановлениям человеческим. Иное Божие Вечное, а совсем иное человеческое временное. Что это так, а не иначе, свидетельствует уже новая история Москвы, когда в косинском приходе к лику новомучеников Российских ХХ века причислены священномученики Алексей, Евгений и Иоанн, а также мирянин Николай Гусев. Кто теперь помнит отъявленных богоборцев и рачителей «новой жизни» без Креста? А новым мученикам молятся, их имена записаны в Небесной Книге Жизни. Так же обстоит дело и с нашими великими поэтами-гениями. Христианский гений неподвластен злу и мнимым земным «достижениям», которые, если их подвергнуть беспристрастному рассмотрению, и есть не что иное, как зло. Увлечение миром и надежда на смертного человека закончится ничем, ибо земное прекратится или изменится до неузнаваемости. К тому же сознательное упорствование в грехе (на церковном языке – хуление Бога) однозначно закончится нелицеприятным Судом Божиим. Пример тому – суд человеческий, установленный тем же Богом на земле. Когда люди по любви, прощению и взаимному согласию не могут или не хотят разрешить те или иные вопросы, то настает очередь суда. На самом-то деле расширение правового поля человеческого суда есть не достижение демократии, а наилучший показатель падения нравственности в обществе. Достаточно вспомнить, как в свое время солдатам Российской армии дали право обжаловать любые неправомерные действия командиров и начальников. Вроде бы внешне все неплохо – ведь суд меньшее зло, чем драка, и командир будет бояться произвольно принятых им решений, но посмотрим с другой стороны – что это за армия, если подчиненный по любому случаю может подать в суд на своего отца-командира, да еще в обстановке откровенно незрелого и противоречивого законодательства… А как же завтра в бой или в разведку… Возрастание значения фискальных органов государства всегда было признаком общего падения доверия в обществе. Если хотите прямо, то это барометр того, что люди забыли страх Божий и Суд Божий: «Не отставали от дел своих и не отступали от строптивого пути своего» (Судей, 2; 19). Есть предел и Божию долготерпению и тогда исполняется то, о чем сказано: «Господь Судия да будет ныне судьею между сынами Израиля и между Аммонитянами!» (Судей, 11;27), что следует понимать в широком смысле – между христианами и прочими народами, а в узком – между добрыми и худыми помыслами человека. Бог есть не только Любовь, но и Отец Небесный – Ревнитель Правды. Если дети Его из среды человеков игнорируют благие советы, ведущие не в жизнь, а в гибель, то что сделает Господь таким для их же спасения? Знаем, что так поступают даже не ведающие Бога родители, пекущиеся о своих чадах: видя нарушение ими установленных правил, они прибегают к справедливому наказанию, иначе худые нравы возобладают и нанесут непоправимый урон не только личности отступника, но всем, кто его окружает. В этом и кроется главная причина того, почему Господь не и только из числа монахов и священников выдвигает судей и пророков, но и из среды простых мирян, отнюдь не занимающих официальные посты судей в государстве или занимающихся политическими и общественными прогнозами. Как раз наоборот – пророками и судьями от Бога становятся независимо от общественного и иного статуса, в силу приверженности избранника Богу и Правде Божией. Гениальные русские поэты и были этими самыми апостолами Правды из развращенного грехом мира, но не причастными этому греху или, точнее сказать, отвергнувшими грехи и пороки. Сегодня много пишут о поисках Истины и т.д.. Но Истина – Христос! Христос все необходимое для нашего спасения и обретения нами Царства Божия и Царства Небесного изрек и показал, как надо исполнить всякую Правду от Него, Бога. А человеку все невдомек. Он все ищет и рыщет – кого и чего? Русские поэты не искали Истину. Они в художественной форме доносили Истину до каждого сердца, в котором остались хоть какие-то искорки любви и веры. А вдруг хотя бы в одном сердце да запламенеет Божественное пламя и свет! Одно сердце загорелось, рядом по его примеру другое, третье – и вот оно долгожданное преображение общества не «сверху», а самым прочным связующим образом – изнутри в чувстве и в благоговении перед Истиной – Христом, Который только и может освободить человека от ига греха и обратить его внутренний мир в Царство не от мира сего, как Он и заповедал: «Царство Божие внутри вас есть». Это Он Господь мог бы также сказать великим нашим православным поэтам, как судье Гедеону: «Иди с этой силою твоею… Я посылаю тебя… Я буду с тобою» (Судей, 8;14). Но не только такое диво происходило с нашими великими русскими поэтами. Так было с каждым, кто решался работать не миру, но Богу «в духе и истине». Вот эти избранники Божии, имеющие кто один талант, кто три, а кто и десять, они-то и решаются приумножить не свое, а Божие, они-то и составляют Божественное Тело Христово или Церковь, неодолимую силами ада. Но что очень важно и почему именно поэты в России подверглись злобному преследованию, а то и уничтожению, что их пламенное, светлое слово стало своего рода пасхальным, нетленным хлебом, приготовленным для пира всем верным Христу и Его Царству. Это неумирающее пушкинское, лермонтовское, тютчевское, блоковское, есенинское, рубцовское и всякое вообще небесное слово есть не что иное, как проявление Вечной Любви Божией к человеку. Надо ли много говорить о гнилом, скверном или праздном слове? Воздействие тленных слов и дел не может поругать Бога и отменить Царство Небесное, но их приверженцам Господь угрожает Страшным Судом, так оно вводит людей в погибель, что не может не остаться без ответа со стороны Того, Кто ответственен за все Свое Творение. «Как чадолюбивый отец, когда видит, что сын его живет беспорядочно, наказывает его; а когда увидит, что он малодушен и наказание сносит с трудом, тогда утешает: так поступает с нами и благий Господь и Отец наш, употребляя все для нашей пользы, как утешения, так и наказания, по своему человеколюбию. И поэтому, находясь в скорбях, как дети благопокорливыя, должны благодарить Бога»  (преподобный Серафим Саровский).

Вновь и вновь мы возвращаемся в пределы Московского Святого Православного царства, этого земного преддверия Царства Небесного, потому что православно верующий народ, не смотря на все нападки бесов и людей не от Бога, не взирая на свои грехи и падения, все же сохраняет верность Христу и решимость следовать за Ним во что бы то ни стало. Еще преподобный отец Серафим Саровский, великий Чудотворец России и мира прямо наставлял, что главное – это начало и конец жизненного пути христианина, а на середину надо смотреть равнодушно. То есть, главное-то – это поверить Богу, не разлучиться с Богом до самого конца, хоть бы вся жизнь такого христианина была исполнена скорбей и испытаний, в которых он нередко терпел поражение за поражением. Вот почему истинный пророк, как его верно описывал Лермонтов, и наг, и худ, и гоним, и не понимаем большинством его же соплеменников, ибо он целиком предался Божиему, а не человеческому. Такого пророческого служения и не хотят упорно видеть в наших великих православных поэтах?! «Все что угодно, пусть они даже и христиане, но зато какие грешники!» - вопят без конца хулители пророческого русского слова, и количество «обличителей» русских гениев в поэзии все растет и растет. Странного тут ничего нет – чем светлее и необычнее пророческое, правдивое слово от Бога, тем сильнее сгущается тьма в попытках обелить саму себя. Но у тьмы ничего не выйдет, она тьмой и останется, пока не затрубят небесные трубы. Итак, все великие наши поэты своеобразно, ненавязчиво и  с великой любовью обращаются к нам с Божественными стихами (оттого они могут и показаться поначалу «трудными» для понимания) в единственной духовной целью, чтобы мы во всем держались Бога и Божией Красоты, чего бы не стоило. «Зри на начало и конец всего – на Бога и спасешься», - как бы говорят они нашему жестокосердному сердцу. Неумиленное перед Святой Троицей сердце, как бы не кичилось само собой, как бы не изображало практичность, либо поэзию или любовь, - все это будет мрак и тень по сравнению с Любовью Божией. Тоска и боль по Богу, а таковые есть у всех русских поэтов, непременно завершатся обретением невиданного, небесного. Только одно Божественное помогает, выручает и спасает, а все остальное «суета и томление духа». Итак, святое предание гласит, что до сих пор и до конца временного мира не умолкает молитва старца-священника за православный люд и Москву, того самого подвижника, с которым Вукол вместе молились Пресвятой Богородице. Усопшие Божии люди молятся о нас, грешных, а мы молимся за них – вот в чем проявляется конкретная,  истинная и Неумирающая Любовь! Кто молится во имя Любви, того Любовь не оставляет своим посещением и охранительством. Еще достаточно много людей знает о шалаше вождя «мирового пролетариата» в Разливе, в котором «гений революции» писал Апрельские тезисы, призвавшие осуществить переворот всей России с православного на безбожный лад. Но в московском Косино был совсем другой шалаш, и в нем не писалось омерзительное против людей, а горело пять лампад перед святыми иконами. Когда НКВД узнало о том, что к Николаю Гусеву приходили за помощью, советом и исцелением, то на него была устроена охота, последовал арест и расстрел на Бутовском полигоне. Ветхий шалаш в Разливе рано или поздно забудут, а святой вертеп мужественного воина за Христа Николая навсегда останется в памяти Бога и людей. Мы можем помолиться перед Моденской Иконой Пресвятой Богородицы, как и перед Иконой Косиновских новомучеников и всем Собором Московских святых: «Соблюдайте и спасайте нас от тлетворных учений неверия и суеверия, от лукавых совращений. Сохраните нас и Отечество наше от всяких крамол, нестроений и злых развращений, врагами веры православной воздвигаемых. Сподобите же нас благостное житие сие земное совершити, христианскую безболезненную, не постыдную, мирную кончину получити  и Небесного Царствия наследовати».

Православная сущность поэтов Лермонтова и Рубцова с наибольшей силой проявляется не только в ясности и силе их чувств, но в особой всемирности и даже надмирности их стихов, когда они, сумев овладеть сокровищами мировой литературы, все же остались верны православно-христианским сокровищам духа. Лермонтов, подражая западным поэтам, вполне остается русским до корней волос, а не англичанином или французом. Усваивать чужой опыт, переломляя его через свое, самобытное, православно-народное, - это вообще весьма ценное качество русского человека, делающего его братом всем другим народам. Русский человек, если и стремится к изоляции, то в силу непринятия им чуждых ему не -православных взглядов и идей. На всякое действительно живое, искреннее, хоть и за пределами России, наш «националист» без лукавства отзовется молитвой и бескорыстным делом. Этого сердечного влияния, как огня, больше всего и боятся те, кто привык разделять и властвовать в добродетели и объединять в грехе. У гения Рубцова вы уже не встретите никаких подражаний. Рубцов сам был литературное направление, причем прямо противоположное общему советскому, тщательно устанавливаемому «на века». Да и кому было подражать тогда, как в СССР, так и за «железным занавесом»? Россия, благодаря мужеству Ломоносова, Пушкина, Лермонтова, Блока, Есенина и многих других народных поэтов, обладала уже таким поэтическим сокровищем, равным которому нет у всех стран мира вместе взятых. Да Рубцову и было некогда заниматься подражаниями в условиях безбожной советской жизни. Успеть бы сосредоточиться на том, что может помочь спасти наше древнее, святое, самобытное и потому одновременно всемирное, чтобы в душах людей не угасала вера Христова. Разорение русской деревни в ХХ веке и вообще подчинение России чуждым ей республиканским и коммунистическим ценностям вызвало глубокий протест и негодование в душе Николая Рубцова, который он выразил в молитвенных стихах. Пока поэт писал о деревне, о природе, о проблемах русского жития-бытия, он еще как-то устраивал идеологов и вдохновителей совсем другой по духу и смыслу советской поэзии. Но за ним, как и в свое время за Есениным, зорко наблюдали, как будет развиваться его талант и гений. И вот когда было опубликовано сегодня всем известное стихотворение-манифест в защиту России «Видения на холме», это не могло не вызвать озлобление тех, кто уже давно похоронил Царскую, Святую Русь. И дело вовсе не в том, что Рубцов посмел написать такое, а в той правде, которой дышала каждая строчка этого откровения. В «иных времен татарах и монголах» узнали не немецко-фашистских захватчиков, а тех, кто в 1917 году установил безбожное иго на Русской Земле – иных хазар и иуд. Ведь германский фашизм не смог установить господства над Россией, зато в порабощении русского народа преуспели разного рода проходимцы и прохиндеи всех стран. Они-то и «закрестили небо», так что по всей Руси  «лес крестов». С этого стихотворения, надо полагать, и стал составляться тщательно скрываемый план преследования поэта и доведения его до такой ситуации, когда он сорвется и погибнет, разумеется, «по своей вине» и в силу «непредсказуемого поведения».

С Рубцовым произошло примерно то же самое, что было приведено в действие против Лермонтова. Пока сверхталантливый Лермонтов писал стихи, которые конкретно никого не задевали, и в них не было беспощадной направленности против нравов современного общества, все шло своим чередом. Поступая и далее так, Лермонтов стал бы выдающимся поэтом и, возможно, закончил свою жизнь в глубокой старости. Но не для житейского волнения и даже не для создания прекрасных шедевров культуры слова был призван в этот мир Лермонтов, а для того, чтобы исполнить предназначенное Свыше – стать поэтом-пророком своего народа, нести не слово смерти, а Слово Жизни вопреки всем силам разрушения и ненависти. Правда Жизни для него была Правдой Святости, той самой Правдой Истины, Которая нисходит Свыше на тех, кто решается противостоять лжи и безбожию во всех его видах, в том числе под видом «веры». Поэтому, ей Богу смешно, когда поэта Лермонтова или поэта Рубцова хвалят только за стихи, ибо они никогда полностью не относили поэтический дар к себе, но к Богу, как и то нелепо, когда явно или замаскировано порочат того же Лермонтова и Рубцова, якобы недостойных такого великого дара, как будто они – критики русских гениев давно достойны небесного и уже едва ли уже не стали святыми. Есть и еще одна опасность, когда лермонтовские и рубцовские строки начнут укладывать в прокрустово ложе таких «научно-православных» богословских терминов и значений, что ими только окончательно все и запутается…

Итак, христианский поэт – это всегда воин Христовый, вооруженный в бронь Правды с духовным мечом Глагола Божия. В окружении черных завистников, недоброжелателей и врагов осуществляет он свой крестный путь. Но и есть доказательство правильности избранного ими скорбного пути! Не желающие взять крест на себя всегда будут воевать с крестоносцами, так как они бояться Спасительного Креста, как некого страшного орудия и символа, прости Господи, смерти, тогда как на Кресте как раз и ад и смерть были попраны Господом. В условиях, когда отказ от крестоношения (будь то словом или делом) становится обычным делом, молчание о Божественной Правде - не есть ли род малодушия и прямое потакание лжи?.. «Испытывайте, что благоугодно Богу, и не участвуйте в делах в бесплодных делах тьмы, но и обличайте», - призывает Святой Апостол Павел в Послании к ефесянам (5;10). Не умножение ли лжи и жизни не по тому, что заповедал Христос, приведет мир к гибели. Но не всего мира, как нам сегодня во все информационные трубы трубят, а того, что в нем недостойно Бога. И это правосудие Божие верно и ранее, и ныне и по скончании времени, как это видел в «откровении» святой Иоанн Богослов: «И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует… Он был облачен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие». И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый. Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя» (19;11-15) А теперь скажите, разве лишено оснований одно из наиболее верных представлений о наших великих русских поэтах, когда их представляют скачущими на белом коне всадниками! И разве не Рубцов ли писал: «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…». А вот Есенин: «Словно я весенней гулкой ранью проскакал на розовом коне…». А уж русского офицера Лермонтова легче всего скакать представить на летящем вперед коне. Так что поэт на оседланном им коне – это не покоритель мифологического Парнаса и счастливый наездник на крылатом Пегасе, но праведный воин духа Истины. Только поэт-праведник Лермонтов мог сразу после гибели Пушкина заявить, что не просто убит поэт – всемирная и национальная гордость, но пролита праведная кровь Авеля русской литературы, что не смыть «черной кровью поэта праведную кровь». Когда в советской, да даже в нашей дореволюционной словесности Пушкин рассматривался как поэт-праведник своего народа? Основы такого понимания в этом направлении заложили современник Пушкина Н.В.Гоголь и писатель Ф.М.Достоевский. Сегодня само слово «праведник» воспринимается как нечто из ряда вон выходящее и устаревшее. Но обратимся к верному восприятию праведности, единственно возможной в Святой Соборной Апостольской Православной Церкви: Святой Апостол Иоанн Богослов пишет: «Если вы знаете, что Он праведник, знайте и то, что всякий, делающий правду, рожден от Него» (1 посл. Иоанна, 2;29), а вот следующее: «Со Христом «мы дети Божии» (1 посл. Иоанна, 3;2) или вот: «Кто делает правду, тот праведен» (3:7). Значит, кто не от Бога, тот не слушает слово Правды и борется с Ней, и гонит носителей Слова Правды. Так распознаются те, кто сами заблуждаются и обнаруживают себя, что они совсем иного духа, чем великие поэты Святой Руси. Восстающий на праведника, кто есть, как не слуга антихристу. Правда заключается в том, что исполнитель воли Божией отнюдь не сразу становится праведником, проводником Божией Благодати или, как говорил поэт Есенин, «Божией дудкой». Жизнь христианина есть борьба со смертью, жало которой – грех. И поэты, несомненно, были подвержены греху и даже особым нападкам нечисти за то, что посмели воевать с неправдой и злом и пришли к выводу о неприятии греха за правду. Поэтому-то они с помощью Божией не только победили свой грех, но и другим показали дорогу борьбы с пороком и грехом, так чтобы человек не заблуждался и смог спастись. Кто не подвизается, тот и не увенчивается, кто не воин, тот пленник, кто не царь, тот раб. Кто ж не знает известного церковного песнопения, что «грешники восплачут, а праведники возвеселятся»! Где же победа ада над поэтами-мучениками, поэтами-провозвестителями Пушкиным, Лермонтовым, Есениным и Рубцовым? Ведь они сейчас в заслуженных ими селениях праведности.

Если бы люди искренне, то есть на деле раскаивались в содеянной ими неправде, то они не совершенствовались бы в одном земном, а все внимание обратили в горнее, на небесное. Это и есть главная тема лермонтовской драмы «Маскарад». Драму, названную самим Лермонтовым «Маскерад», можно смело отнести к первой религиозно-психологической драме в нашей литературе, имеющей явный библейский смысл. Вовсе не случайно, что «Маскарад» так и не был опубликован и поставлен на русской сцене при жизни Лермонтова. Произойдет это лишь спустя двадцать шесть лет после гибели поэта, и то драма будет опубликована со значительными копюрами. Не помогло даже неоднократная поправка самим Лермонтовым драмы и даже попытка сменить ее название на «Арбенин». Мы же подозреваем, что поэт одновременно улучшал свое произведение, особо и не надеясь, что драма, развенчивающая подлинные нравы «высшего салонного света» Петербурга, скоро найдет достойное признание. Могущественный силы, стоявшие у истоков пушкинской трагедии, не могли допустить, чтобы какой-то Лермонтов касался щекотливых вопросов нравственности среди «избранного» общества. Кстати, и сегодня что-то не видно и не слышно, чтобы осуществлялась постановка лермонтовской драмы «Маскарад»? Уж не потому, что больно схожи с тем временем одни и те же болевые места? Зачем привлекать внимание к власть имущим и к тому, что происходит с нравственностью тех, кто поселился в тех же нашумевших в печати рублевских кущах. Озвучь пустоту высших кругов, что тогда делать? Цензоров в то время, например, не устраивало, что Лермонтов непозволительно изображает Арбенина, бросающего карты прямо в лицо и кому, самому князю!?.. Как понимаем, христианская суть драмы, так и осталась вне зрения тех, кто больше пекся о соблюдении внешних правил и приличий. Те же цензоры указывали, что драма – это выпад против… балов в конкретном доме Энгельгардов, что бросает тень на сами балы и его распорядителя… Но возможно, за этими внешне глупыми придирками скрывалось преследование автора – Лермонтова, потому что больше крыть-то нечем против правды, обличающей порок. Вмешался и шеф жандармов А.Х.Бенкендорф, возмущенный тем, что главный герой Арбенин остался безнаказанным. Вот какие мы, с позволения сказать, «праведники», нам бы подавай возмездие в отношении других… «Слишком большой накал страстей и резкие характеры, добродетель недостаточно вознаграждена» - вот еще один довод поизощряться в словопрениях противниках «Маскарада». Что ж тогда говорить о Шекспире, которого до сих пор охотно ставят на всех сценических площадках мира? Не устраивает антиподов Лермонтова одно – явно выражено христианское содержание драмы «Маскарад».

Был еще один очень веский аргумент против Лермонтова – враги сразу по духу почувствовали, что вслед за Пушкиным в России явлен поэт, по дарованию нисколько не уступающий пушкинскому гению, поэт своеобразной, глубокой христианской мысли, поэт-ратник, поэт-пророк, и не только поэт, но и офицер, художник, драматург, писатель. Всесторонне развитый, верующий русский человек уже давно не интересовал тех, кто внутри России и за рубежом готовил сценарии разрушительной русской революции, целью которой, как и всех других, являлось массовое истребление христиан страны. Пушкин и Лермонтов, дай им возможность развернуться во всю максимально возможную силу и мощь, могли бы стать духовно-нравственными лидерами нации и воспрепятствовать проведению в России совсем другой - революционной пропаганды и агитации. Необходимо было дискредитировать поэтов в глазах общества, распустить о них нелепицы и домыслы, представить их не такими, какими они были на самом деле, а теми же… «пособниками революционеров» и вообще людьми, проводящими пустую жизнь. Расчет прост – пока доберутся до истины, разгребая горы лжи, мы будем тайно и явно делать свое дело. Изуверы лживого слова и дела лучше нас разобрались в том, что большинство людей не сразу прибегнет к стихам поэтов, чтобы лермонтовскими и рубцовскими строками опровергнуть их вымыслы и фальсификации. Поэтому так и важно знать и понимать через Христа творчество наших выдающихся гениев. Иначе мы во всем сами заблудимся или нас заставят поверить басням о том же Лермонтове или Рубцове. Русские поэты взяли на себя невиданную доселе в мире задачу, поскольку «раньше люди были простее и верили, что можно быть святым и вдохновляться Духом Святым и заживо, поэтому можно было посылать и живых пророков и проповедников покаяния» (преподобный Серафим Саровский), то в ХIХ веке живыми пророками и проповедниками покаяния стали великий русские поэты наши. Им был дан и соответствующий язык для возвещения такого покаяния, который мы до сих пор еще уясняем и не вполне понимаем. В самом начале этого же века святой преподобный отец Серафим, Чудотворец из Сарова с сожаление отмечал, что «в последние времена наша вера и благочестие исчезают из среды людей; богохульство же и кощунство над Святынею и в пресущественное общение с людьми Святого Духа и о пребывании онаго в людях, берет верх над святою верою и умножается, - так что если и есть люди ныне между нами Богоносные, - чрез которых мог бы действовать глагол Божий, то им не поверят, а скажут, что они ханжи, изуверы и заблуждающиеся». И в самом деле, великих светильников веры в то время было во всей Церкви немногие единицы. Вспомним, как заблудшая Россия отозвалась на явление Святителя Игнатия Брянчанинова, праведного отца Иоанна Кронштадтского. Сколько они говорили и предупреждали о наступающей катастрофе, а общество так и осталось глухо к их пламенным и светлым словам. Но даже они не подверглись таким чудовищным унижениям и оскорблениям и при жизни, и по смерти, как великие поэты-гении, на которых обрушился черный ливень поношений и ругательств. Враги России сразу оценили опасность, идущую от искренней и пророческой поэзии, которая звучала не с высокого церковного амвона, но со страниц газет, журналов и печатных изданий, которые уже в то время неуклонно ими же и захватывались. Изолировать церковников для них было проще, чем поэтов, ни перед кем, кроме Бога, не склоняющих своей головы. Церковники были предсказуемы: в конце концов вбить клин между ними и мирянами было делом времени. Но как устранить поэтическое влияние на души людей, когда буквально одно стихотворение, одна пьеса может вызвать подъем религиозных и патриотических чувств? Что делать с «Божьими дудками», этими дитями Божьими, если они не поддаются управлению? Лермонтов погиб в 26 лет. Что из себя представляют многие юноши сегодня в этом возрасте? Кто из них представит на суд читателя зрелые стихи, высоконравственные драмы, дивные повести, чудесные картины, сыграет на скрипке или на сцене, обратится к собеседнику на шести языках и, самое главное, все это делая, не хвалясь, а в полноте религиозного чувства и от всей души? Да, мы еще добавим к вышеприведенному списку отменные боевые отличия и личную храбрость офицера Лермонтова! Когда и как он во всем преуспел? И, первое, что приходит в верующее сердце, это влияние Божественной Благодати на личность поэта. В злохудожественную душу Бог не войдет и не сотворит в ней чудеса. И не над недостатками или грехами поэтов нужно задумываться нам сегодня, а над тем, как они работали над собой и что выразили в своих Божественных стихах. Это обязательно нам поможет, а разбирая не свои грехи и даже пороки можно очень сильно ошибиться.